Алена Даль - Хождение по Млечному пути
Итак, Сен-Жан-Пье-де-Пор. Путешественники, прибывшие сюда по одноколейке из Байоны, и те, кто приехал в город на автобусе, сливаются в один поток и дружно устремляются на улицу Каро, где расположен офис пилигримов. Остается лишь посочувствовать Коэльо, в свое время долго искавшему в вымершем городке резиденцию мадам Дебриль – единственной хранительницы Пути. Сейчас место старта обнаружить легко и просто: муравьиная цепочка пилигримов не дает сбиться с дороги. В офисе работают одновременно несколько человек, так что соблюдение формальностей не занимает много времени.
Подходит моя очередь, и я вхожу в прохладную, довольно темную комнату с огромной картой Camino Frances на стене. Карта очень старая или искусно стилизована под старину. Сам же офис занимает бывшее монастырское здание – толстостенное, с неровной кладкой. В нем и прежде записывали имена пилигримов, отправляющихся в Путь Сантьяго, только в те далекие времена до конца доходили не все.
Пожилая женщина в кружевном воротничке кивает на пустой стул рядом с собой. На столе табличка с ее именем: мадам Луиза де Тревиль. Записывая за мной обычные анкетные данные, она размеренно качает головой, но когда узнает что я из России, вскидывает взгляд и удивленно поднимает брови.
– Из России? О! У нас бывает не так много пилигримов из России, – она протягивает мне буклет с диаграммами, и я вижу, что число российских пилигримов сопоставимо разве что с количеством паломников из Нигерии, Парагвая или Островов Кирибати.
Мадам де Тревиль поправляет на переносице роговые очки жестом, живо напомнившем мне мою учительницу русского языка и литературы.
– А вы, верно, учительница? – не могу удержаться от повисшего на языке вопроса.
– Да, я работала в школе Тулузы, – бывшая учительница смущенно улыбается и, тут же приняв сосредоточенный вид, продолжает расспросы.
– Вы католичка? Идете по Камино по религиозным соображениям?
– Нет, я просто хочу разобраться в себе и лучше понять людей.
Женщина понимающе кивает и ставит галочку в соответствующий квадратик анкеты.
– Как вы узнали о Пути Сантьяго?
– Из книги.
– Вы идете пешком?25
– Да.
Когда вопросы иссякают, она выдает мне сложенную гармошкой карточку с моим именем, в которую торжественно ставит первую печать с вензелями. Это «креденсиаль»26 – главный документ пилигрима в Пути. По креденсиалю путника размещают в альбергах27 и обслуживают на всем протяжении маршрута, проставляя каждый раз штамп-отметку. Вместе с креденсиалем мадам де Тревиль снабжает меня и другой полезной информацией: подробной картой с рекомендуемыми этапами прохождения, профилем ландшафта, обозначением высот и точек пересечения с транспортом, списком приютов и сакральных мест. В завершение она выдает мне крупную ракушку морского гребешка, которую я тут же привязываю к своему рюкзаку, и желает мне: «Буэн Камино!» – «Доброго Пути!».
Дальше я попадаю в заботливые руки госпитальера – хозяина альберга. Он показывает мне мою кровать, объясняет, где что находится, и напоминает, что подъем завтра в 6 утра, а завтрак – до 7.30. Быстро приняв душ и переодевшись, я выхожу на улицу, где полуденная жара уже уступает место вечерней свежести.
***
На главной городской площади царит шумное оживление. Играет оркестр, раздаются громкие голоса и смех. Сегодня выходной, а значит, непременно праздник. Ведь попраздновать баски по обе стороны от Пиренеев любят ничуть не меньше, чем поесть! Если в работе они не уступают трудолюбивым неутомимым северянам, то отдыхают – как истые южане! С размахом и вкусом! В толпе смешались местные жители, приезжий люд и вновь прибывшие пилигримы. Идет турнир по «айсколари» – рубке дров на скорость.
Игры и забавы басков подчеркивают их культивируемую веками брутальность. Они играют в «пелоту»,28 косят вручную зеленые склоны – кто больше и чище, поднимают неудобные тяжести (иногда даже живого быка) – эта забава называется «аррихасоцайле». А еще они любят народные танцы, в которых также доминируют мужчины. Отголоски древних боевых плясок, высокие подскоки, сложные перестроения и даже акробатические элементы – все па имитируют схватку враждующих сторон и сопровождаются одобрительными выкриками зрителей.
Но вот ропот толпы стихает, умолкает и оркестр, прервавшись неловко на писке запоздавшей флейты. На специально огороженную площадку выходят команды – участники соревнований по айсколари. Каждая из них состоит из двух-трех человек: главного «рубщика» и его ассистентов, в задачи которых входит менять затупившиеся инструменты и подсказывать, куда лучше направить удар, – что-то типа штурмана и механика в автогонках. Подсказывать нужно устно, словами, ни в коем случае не рукой, иначе можно в один миг лишиться конечности – настолько стремительны и неукротимы движения рубщика. Поклонившись зрителям, участники турнира закатывают рукава и раскрывают специальные чемоданчики, полные всевозможных топоров и топориков. По команде мужчины начинают неистово колотить по бревну, подбадриваемые криками болельщиков. Несколько минут – и все кончено: гора щепы, расчлененные чурбачки – и ликующий победитель гордо потрясает топором, наводя ужас на близстоящих зрителей. Бурные овации! Потом приносят следующее бревнышко, побольше и посложнее предыдущего – тут сучок, там щербинка. Ассистент выбирает соответствующий инструмент, и все повторяется снова. По результатам нескольких подходов определяют победителя. На этот раз им становится мелкий, но необычайно живой и подвижный гасконец. На радостях он устраивает показательную рубку «на бис», искрошив в минуту полено, могущее согреть большую семью в течение долгого зимнего вечера. Ему и вручают приз в виде миниатюрного серебристого топорика, воткнутого в дубовый, размером с кулак, пенек.
Турнир завершается плясками и массовым гулянием. Путешественники, нащелкавшие массу зрелищных кадров, с удовлетворением разбредаются по террасам кафе, сувенирным лавкам и улицам городка. Некоторые уже готовятся к ночлегу, ведь завтра рано вставать, но таких меньшинство.
Вспомнив об аппетитном пакете Тоды, я приглашаю польских пилигримов, с которыми познакомилась во время праздника, на ужин. Вчетвером мы располагаемся в просторной столовой альберга, вокруг старого деревянного стола с выскобленной добела столешницей. Мои новые друзья-поляки – это мама Агнета и ее взрослые дети: сын Ежи и дочь Ева. Они приносят розового вина и головку овечьего сыра. Я достаю из пакета – о, милая Тода! – промасленный сверток жареных сардин, необъятный каравай хлеба, сваренные в мундире картофелины, пузатую баночку ароматного самодельного соуса и домашний пирог, все еще теплый и пышный, как пуховая подушка. И привет от Эррандо – бутылку чаколи с коряво подписанной знакомым почерком биркой. Все это съедается и выпивается в один присест и с отменным аппетитом!
Мы прощаемся до завтра, условившись идти вместе. Агнета с детьми отправляется спать, а я – выхожу на улицу, под сень древней Цитадели, чтобы собраться с мыслями, переварить обильный ужин и впечатления длинного дня.
…Сидя на лужайке среди развалин, зачарованно смотрю сверху вниз на заблудший в веках и затерянный в пространстве город. Умиротворение и спокойствие разлито по его убаюканным заходящим солнцем улочкам. Беленые домики с резными ставнями, рыжая черепица крыш и дымящиеся даже летом трубы. Безымянная речка, стиснутая с двух сторон гранитными парапетами и старая водяная мельница, как и столетия назад вращающая темными разбухшими лопастями.
На освещенном склоне свет еще играет с тенью: от нежно-салатной и изумрудной зелени – к темно-малахитовой гуще, а с другой стороны гор уже ползет черно-зеленая тень. Еще минута, и солнце окончательно скроется за гребешком перевала, который предстоит преодолеть. Завтра – первый день Пути, к которому я так долго готовилась и о котором так давно мечтала. И вот он наступает – тихо, спокойно и неотвратимо, будто спрашивая: «Сможешь?..»
Рука в кармане нащупывает плотный листок бумаги. Я вспоминаю про записку Эррандо и бережно разглаживаю ее на коленях. Передо мной старательно выведенные английские слова – вот зачем весь вечер накануне моего отъезда старик просидел в столовой, мучаясь со словарем. В записке – молитва Святому Иакову, которой благословляют пилигримов в Путь их наставники:
«Да пребудет с тобой Святой апостол Иаков, да явит он тебе то, единственное, что ты должен открыть. Да не затянется твой поход, да не оборвется до срока, но продлится ровно столько, сколько потребуют Законы и Необходимости Пути. Да пребудет с тобой дух паломников иных времен. Шляпа убережет тебя от солнца и черных мыслей, посох защитит от врагов и дурных поступков. Да осеняет тебя днем и ночью благословение Господа, Сантьяго и Пречистой Девы. Аминь»…
